17 ноября день памяти Юрия Смирнова-Несвицкого

Сегодня четвертая годовщина со дня смерти основателя нашего театра Ю. А. Смирнова-Несвицкого.

17 ноября, артисты, сотрудники театра, все те, кто знал Юрия Александровича соберутся на Смоленском кладбище, чтобы почтить его память. Смирнов-Несвицкий дал «Субботе» сильнейший заряд на творчество, на подлинность отношений на сцене и в жизни. В Российском институте истории искусств, где Ю. А. Смирнов-Несвицкой долгие годы преподавал и трудился, готовятся к изданию его дневники. А сегодня мы публикуем высказывание Юрия Александровича, которое он написал, частично подводя предварительные итоги пути своего театра, еще в 1992 году:

У меня есть своя философия театра как искусства.

Известно, что все музы возникли из жизни, из психологии, человеческого поведения, из древних наскальных рисунков, плясок, ритуалов, хороводов и т.п. и т.д. различных обрядов и прочее.

Известно также, что первые создания творчества не имели слушателей, зрителей, созерцателей. Творец – он же был и зритель, потребитель.

Но историческое развитие искусств таково, что они специализировались в материале – музыка обрела нотные знаки, живопись – краски, архитектура – чертежи, кино вообще возникло как техническое средство и т.д.

Специализировался и театр – в своей технологии актерства, обрёл сцену, литературу и т.п.

И всё же театр, и в этом его специфика, укоренился как творчество, невозможное без присутствия зрителя, причём, не такого зрителя, который как слушатель в музыке, созерцателя живописи или кинозрителя, который воспринимает, только как бы, частью себя произведение творчества других, но такого зрителя, который как бы весь целостно участвует в восприятии – непосредственно и  определенно, неразрывно, как это бывает в жизни, когда мы реагируем на какое-либо жизненное событие. Повод этому даёт творчество актёра, действующему  рядом с нами, живого, вот тут в данную минуту присутствующему в роли, творец не отделен и менее всего отделен от нас … материалом. Роль, которую он играет тоже живой человек, ибо и в жизни мы, как известно, играем какие-нибудь роли.

И вот зрители каждый раз создают ситуацию, которая только и может создать условия для рождения спектакля.

Поэтому в театре определяющей слагаемой успеха является не звезда, не режиссерский замысел, ни пьеса, а ситуация – конкретная. Вот собрались эти люди, эти актёры с сегодняшним настроем, эти зрители и эта ситуация высекла или не высекла искру. Искры нет – нет звезды, нет режиссера, нет великой пьесы.

Это таинственное явление, много раз описано в театральной литературе: зрители, вместо того, чтобы бежать на приезжую знаменитость или во МХАТ, в «Современник» или БДТ, неожиданно, волнуясь и переживая, бежит в какой-нибудь подвал, где актёры гримируются жжёной пробкой, никому неизвестные, можно сказать безымянные.

Не скажу, что я только за чердачные театры, я только привожу этот парадоксальный пример, чтобы подчеркнуть ситуационную сущность театрального искусства, единственного, где процесс творчества возникает прямо при соучастии зрителей, то есть в ситуации возникающей и исчезающей после окончания спектакля.

К тому же, театр как ни одно из искусств одной ногой в искусстве, другой в самой жизни, ведь неспроста не метафора красивая, это шекспировское выражение – Весь мир театр. Сейчас мы заново осмысляем Брехта, Евреинова, Вселоводского – Гернгросса, Бахтина, которые внимательно исследовали этот феномен театральности самой жизни, или как писал Бахтин – карнавализации жизни. Театр наполовину искусство наполовину праздник, также вызывающий чувство эстетического удовлетворения.

Поэтому театр стремится, как бы ни соблюсти свои границы, а вырваться из них, отсюда такие явления как Курёхин или фольклорные представления или лицедействующие в подворотне панки новейшей формации или Гидаевом  на роли лис, или положительное забавное лицо Ельцина с его мимикой.

Я на этой демократической специфике театра и задумал в своё время «Субботу» и в первых спектаклях человеческий материал был так облюбован, что неясно было, с театром ли мы имеем дело.

Швыдкой недавно писал в ж. «Театр», что «Суббота» была оригинальна в 70-е годы скорее своей этической программой, что это не был как бы театр, а был клуб общения.

Такую же ошибку мы делаем сегодня, когда зарождаются новые формы театра в До-театре, в рок-ансамблях и проч., и мы говорим это не театр.

Нет, в том-то и дело, что театр неуловимо оказывается превращается в театр, а когда он теряет эту неуловимость и слишком явно обнаруживает себя именно как театр в знакомых известных всем формах, так он теряет свою привлекательность.

И вот я возвращаюсь к «Субботе» — в какой мере я с чистой совестью, не впадаю в эйфорию, в иллюзию, в самоуверенность и тщеславие, могу сказать о «Субботе» как о более или менее заметном факте в театральной жизни не одного уже поколения петербуржцев, да и некоторых других городов.

Я вправе говорить об этом, ибо «Суббота» это  создание в  котором принимал участие не только я и далеко не только я, это именно зрители, время, искусство моих товарищей, коллег – и талантливейших из них, вставших на профессиональный путь –  Семёна Спивака, Анжелики Неволиной, Маргариты Веселовой, Владимира Абрамова, композитора Евгения Умарова, Светланы Марченко, Сергея Балицкого, а также уже и Иры Умиковой. И не имеющих дипломов в кармане, но так же как и великие актёры прошлого, Пелагея Стрепетова, ничуть не менее талантливые, чем профессионалы: Романовские, Бакланов, Татьяна Зикратова, Анатолий Рычагов, Анжелика Нетесова, Елена Сапронова, замечательный музыкант Володя Голоунин – все они сегодня вне «Субботы», но продолжают служить сцене, они и те, кто отошёл, от актёрской или режиссёрской деятельности, как: Василевский, Плещук, Савкина, Наталья Веселова, Виктор Фуников, Елена Ермак, Таня Колосова, – отдали своё, нечто сокровенное, «Субботе», создали её.

И это, конечно, мои сегодняшние, друзья, оставшиеся со мной в «Субботе» в самые трудные времена и ставшие основателями другой, профессиональной «Субботы»: Кира Дестилятор, Настя Резункова, Таня Кондратьева, Оля Яковлева, Виктор Шаманин, Костя Хабенский, Юра Кудров, Володя Мальков, Толя Молотов.

Значит, не только хочется дать самооценку, но взглянуть со стороны на «Субботу» как создание коллективное, вне моей воли, саморазвивающаяся вещь.

Так вот эту вещь  всё  равно оценить объективно невозможно. История покажет. Но можно надеяться, что вещь эта в памяти людей останется.

Почему? Искра. Искреннее чувство.