Когда в театр-клуб «Суббота» сообщили о предстоящей поездке к строителям Байкало-Амурской магистрали, сезон уже окончился, а «труппа» разъехалась. Совет клуба в экстренном порядке объявил «всесоюзный розыск». Машу Смирнову и Володю Кравцева нашли в брянских лесах – ходили по грибы. Алю Романовскую оторвали от любимого занятия: проверяла качество выпускаемой продукции – она контролер ОТК. Женю Липцина разбудили среди бела дня на одесском пляже – пришла телеграмма о «мобилизации».

Но сначала все по порядку. Несколько лет назад «Аврора» дала путевку в жизнь нашему молодежному театру-клубу «Суббота». Я пишу «дала путевку» — условно. Наш молодежный театр-клуб уже существовал, но «Аврора» попыталась объяснить нам все про нас самих, поместив статью о «Субботе» которая называлась «Семь суббот на неделе. Театральный эксперимент». Словом поверила в нас.

Что же был за эксперимент? Сейчас расскажу.

Однажды в субботу мы собрались в дружеском кругу и назвали его «Субботой». Шел обычный ленинградский дождичек, а мы мечтали о солнечных днях творчества. Мы стали задавать себе вопросы: как обстоят дела с фольклорным театром — только современным фольклорным, который хотя и сохраняет традиции «бабушек» и «дедушек», но совсем уже не похож на них? И отчего освоение мастерства в самодеятельности так часто приводит не к народному творчеству, а к подражательству профессионалам? И что ставить?

Готовых ответов у «Субботы» не было, никаких средств и указаний – тоже, да и нужны ли они, например, для того чтобы соорудить нехитрый детский змей? А на первых порах «Суббота» и походила на самодеятельный детский змей, который может сделать каждый. Так возникла наша эмблема: детский змей летит под зонтиком к самому солнцу.

Ребята выбрали свой путь. Театральный эксперимент состоит в поисках современного фольклорного театра городской молодежи. Наш театр как бы врастает из общей клубной жизни коллектив, в котором на первом месте – фактор общения. Таким образом, «театральное» и «клубное» пересекаются, сливаются, потому мы и называемся театр-клуб. Театрализация способствует клубному общению молодежи, а клубное общение, духовная близость становится содержанием и даже сюжетом наших театральных представлений. Наше представление «Окна, улицы, подворотни», получившее диплом 1 степени на третьем Ленинградском туре Всесоюзного фестиваля народного творчества, возникло из судеб самих ребят. Основу сюжета составила судьба трех девушек – Али Романовской, Марии Смирновой и Нины Савкиной. Они играют эти роли сами или (сейчас создается новый вариант) их играют другие члены коллектива «Суббота», но в любом случае наш спектакль возникает из самодеятельного творчества, на основе собственного репертуара.

Наше клубное представление широко использует документ, песню, танец, элементы капустника, ритуал. Например, в одном из спектаклей вмонтирован прием в «Субботу». Играем без грима, в обычных костюмах, под собственными именами, по принципу – «мы в предлагаемых обстоятельствах». Если у нас молодежные «маски». Это тоже в традициях фольклорного театра – они были и в народной комедии дель арте, и в русском балагане, и в ТРАМе — Комсомолец, Хулиган, Бюрократ. Один из «субботовцев» очень себя уважал и даже снился себе по ночам – мы назвали его Пуфиком Гениальным. Другой за прямолинейность был назван Автобусом «Икарусом». Он играет своу маску сам – учится быть более гибким. Есть у нас хитрая Собака Фифа, есть Маня Ошибкина, каждый раз роковым образом ошибающаяся в своих симпатиях. (Мы подсмотрели, что среди студенток первых курсов таких девушек очень много) И есть, наконец, Суббота – совесть клуба, она олицетворяет свободное время. Маски импровизационно живут на площадке, обогащаются новым текстом, переходят в новые спектакли. Зрители-гости их знают.

Поездка на БАМ была первым путешествием «Субботы». Обычно мы даем спектакли в Ленинграде, в Доме художественной самодеятельности. Вот почему, когда обком комсомола предложил нам поехать на БАМ, мы задумались об ответственности. Что повезем, какой спектакль? Ведь у нас семь названий в репертуаре – «Крепостные актерки», «Окна, улицы, подворотни», «В старой Вероне» («Ромео и Джульетта» на современный лад), «Театр Владимира Маяковского», «Проблемы Молодежи», «Молодежная вечеринка» и «Театрализованный круг». Остановились на последнем. В нем точнее проявились специфические черты нашего «малого клубного представления» — собственный сценарий о самих себе, использование масок, режиссура, сознательно подчеркивающая любительский характер творчества, попытка играть «вместе со зрителями». Зритель у на не только зритель, но и гость, а в иных случаях и участник – он получает возможность выйти на сцену, рассказать о себе, сыграть на гитаре… В спектакль вставлены танцы с участием зрителей, перетягивание каната, а также розыгрыш зрителей: в начале представления Маня Ошибкина собирает в ведерко ценные вещи – кольца, часы, браслеты, а затем объявляет, что все сданные на хранение вещи пойдут на строительство детского садика № 3 на улице Рубинштейна. «Кто – за?» Зал голосует «за».

Но поймут ли на БАМе?

Женя Липцин записал в своем дневнике:

«И вот я в Ленинграде, в аэропорту Пулково.

Неужели действительно летим? Я до последнего момента сомневался – не шутка ли это товарищей по клубу? Вот сейчас кто-нибудь скажет: «Ты не волнуйся, мы пошутили – просто захотелось встретиться». Но все было на редкость серьезно».

Запись, сделанная Алей Романовской:

«Наше самоутверждение на БАМе началось ,пожалуй, с того что нас здорово напугали. Посмотрев нашу программу, ответственные товарищи в Хабаровске заявили, что нас, возможно, отошлют обратно, потому что наши лужайки и зонтики совершенно не рассчитаны на здешнего зрителя».

«Лужайки» и «зонтики» — несложное «детское» оформление «Театрализованного круга», где зрители сидят вокруг расшитой цветной лужайки, очерченной белым канатом, а зонтик – маленький детский зонтик «Субботы», продырявленный «звездами, падающими с неба».

«… Ответственные товарищи спросили: «А нет ли у вас на худой конец чего-либо о производстве или о молодых передовиках производства?»

Мы не спали всю ночь, перетряхнули весь репертуар «Субботы», лихорадочно выискивая что-нибудь подходящее – на заданную тему. Потом решили – останемся, какие есть на самом деле…»

Теперь вплетаю в свой рассказ страницы из «Бамовского дневника» субботовцев, также написанного в основном Алей.

«21 августа 1976 года.

… Летели-летели – наконец долетели. Город красивый, дальневосточный. Когда с набережной Амура смотришь на другую сторону, на синие горы, впервые чувствуешь, что ты на другом конце света. Слово «дальний» подходит как нельзя лучше. Земля вытянутая, плоская. Широченный тяжелый Амур, за ним – горы, а на нашей стороне – белый город на обрыве. Нас угощали корейским кушаньем – папоротником со свининой: вкус жареных грибов с мясом. Нам повезло, на знакомых: один с Сахалина, другой из Комсомольска-на-Амуре, третий капитан дальнего плавания. И мы слушаем их рассказы об охоте, рыбном промысле, стройках. Скорее бы!»

Из дневника Жени Липцина:

«Наконец прибыл в Хабаровск долгожданный агитпоезд. Агитпоезд – это шесть вагонов: два жилых – «красный» и «зеленый», вагон-клуб, вагон-штаб, вагон-кинозал, вагон-ресторан. Начальник агитпоезда – инструктор ЦК ВЛКСМ Е.Л.Славецкий».

Наши ребята прилетали группами.

Те, кто уже жил в Хабаровске, с нетерпением ожидали прилета из Ленинграда следующих групп субботовцев.

А я, художественный руководитель, страшно волновался тут, в Ленинграде, отправляя следующие группы. Одна девочка потеряла билет, другая не поставила какой-то штамп, третья перед вылетом потерялась — как раз председатель нашего совета – Нина Савкина, та самая, которая в «Окнах, улицах, подворотнях» играет самое себя и весь спектакль ищет потерявшуюся собаку.

Вскоре вылетели Наташа Евстратова, Маша Смирнова, Володя Кравцев. Вместо четырнадцати они летели двадцать семь часов.

Задержалась исчезнувшая Савкина.

«22 августа.

Репетируем каждый день. Прилетели четверо наших. Машка прибежала к нам в комнату в три часа ночи, в красных рейтузах, и долго показывала танец «Эх, «Суббота»… по- японски».

Савкина! Ну, прилети! Некому играть!

В здешнем Институте культуры на середине комнаты лежит наша «лужайка», гитара, зонтик. Солнце слепит. А еще нам подарили черепаху. Она все время репетирует с нами. Пока я пишу, она расхаживает по «лужайке» и к чему-то прислушивается…»

«27 августа.

Вчера перебрались, наконец, в агитпоезд. И сегодня собрался штаб поезда во главе с начальником, чтобы нас просматривать. Все пугают – отошлют обратно…

Наташа Евстратова до того смешно изобразила певицу в пародии на «телеателье», что в нее все влюбились. Начальник, растрогавшись, сказал: «Ну что ж, попробуем…» Сказал вместе с тем с каким-то недоумением. Угораздило же нас быть «Субботой», а не просто, например, какой-нибудь концертной бригадой, или академическим хором, или струнным ансамблем. Тогда все было бы ясно…

Наш поезд шел всю ночь, и сейчас мы стоим на каком-то полустанке. Светит солнце. Маша рисует сопки. Володя и Лена Кириллова чистят на кухне картошку – у нас коммуна. Как в лучшие «субботовские» времена.

Над тайгой туман –

В белой дымке кусты…»

Это Аля процитировала песню Гриши Гладкова – еще одну нашу – «своих» — субботовскую песню, только на этот раз о БАМе:

«Над тайгой туман –

В белой дымке кусты,

В молоке сапоги

И не видно ни зги.

Мы идем вдоль реки,

Мы сбиваем росу,

Собираем в кулак…

Вовка жуткий чудак.

Он рисует дома.

Ну, хватило ж ума?

Среди мокрых болот

Вырастают дома.

Среди топи и мглы

Расцветают сады,

И растут города,

И идем мы туда.

Мы придем, мы найдем

Голубиковый сад,

Комариный базар,

Сто домов из грибов.

Над тайгой туман…»

Наконец первое выступление на трассе – станция Теплое Озеро. Отношение к ребятам – настороженное. Любители, да еще такие молодые, несолидные. Им напоминают, что здесь побывали композитор Шаинский, Галина Ненашева, Таисия Калинчеко и даже несколько олимпийских чемпионов. Женя записывает в своем дневнике:

«Забегая вперед, скажу, что вскоре и нас зачислили в этот ряд».

Аля Романовская:

«И знаете, удивительно – нас сразу поняли. Принимали лучше всех почему-то нас. Начальник поезда уже целиком на нашей стороне.

У нас есть такая сцена – по рядам пускается зажженная спичка, и зритель, у которого она гаснет, должен ответить, как же он проводит свое время, давно ли, например, был в гостях… Зрители проделывали все, о чем мы просили, с таким энтузиазмом, что мы даже испугались. Среди зрителей были военнослужащие. Один получил спичку, волнуясь, вскочил и отрапортовал: «Рядовой Иванов» — и потом, теребя гимнастерку, подбирая неловко слова, каким-то тревожно-боевым голосом поведал нам о том, как проводит свое свободное время…»

«10 сентября.

Вчера был спектакль, о котором можно только мечтать. Ночь. Грузовые машины фарами освещают площадку. А внутри под открытым черным небом – наша «лужайка». Зрители забрались кто куда. Смеются. А потом, когда мы пошли с канатом по кругу, они с таким удовольствием пели с нами… и, взявшись за канат, шли по кругу, что нам самим не хотелось заканчивать спектакль.

У Тамары Бабкиной распухли оба глаза от комариных укусов. Гримируем ее, как можем…

11 сентября.

Мы ждали вертолет в Чегдомыне. На одном конце поля наши гоняли мяч, на другом – деревенские мальчишки. Они кривлялись, как могли, чтобы завладеть нашим вниманием. И вдруг мы услышали родной рокот. Показался вертолет. Мы закричали, замахали куртками, шапками, платками. Каково же было изумление этих мальчишек, когда прямо на поле опустился огромный вертолет и забрал нас!

И вот мы летим, а Гриша под шум мотора поет свою новую песню:

Вертолет,

Вертолет!

Зеленый паук шумит над тайгой,

И в небе ему

лишь птицы – друзья,

вертолет!

А наш полет так низко,

так близко от земли,

Что кажется нам

деревья во-вот схватят

Наш смелый вертолет

и вырвут из полета…

но мы летим.

12 сентября.

Мы подружились с матросским ансамблем «Волна» из Ленинграда, и с «киношниками» из Москвы, и с социологами… Однако, не все гладко. Бывают же такие медвежьи углы!.. Вообще наш зритель культурный, радушный, даже возвышенный какой-то. А здесь неподалеку от Волочаевской сопки, что-то плохо с культурой. Дальняя деревня, клуба нет. Бабы щелкают семечки, голопузые дети ходят босяком между рядами, а в середине зала на первых рядах сидят строгие старухи в платках, с поджатыми губами. Не приняли…»

В бамовском дневнике есть страницы, целиком заполненные восклицаниями, радостными возгласами, как будто мир открывается заново. Ребят удивляет то, что вертолет перебрасывает группы в самые отдаленные уголки БАМа (отдаленней нету!), где еще нет дороги (такую задачу поставили себе организаторы поезда), и то, что готовые участки магистрали вызывают удивление и восторг (так, субботовцы видели замечательный городок строителей в Ургале-2 – с коттеджами, возведенными по индивидуальным проектам, ибо молодые приезжают всерьез и надолго). В этом городке жили посланцы Украины, вручившие ребятам взволнованное письмо от ССМП – специализированного строительно-монтажного поезда «УкрстройБАМ». А в теплом письме — предложение дружить и пожелание «сотворить» для них, остающихся на БАМе, нечто такое, что бы в часы досуга напоминало о «Субботе» — «веселом интересном спектакле».

Понравилось нашим, что весь БАМ учится. Очно и заочно, в школах и ВУЗах. Закидали вопросами – как поступить в Ленинградский университет?

БАМ – это не только замечательные, славные люди, отлично понимающие и юмор и искусство, которое «приезжает» к ним на колесах, летит на крыльях, но это еще и техника – и какая техника! Так, если взглянуть – вроде бы и нет в тайге человека, одни машины. На самом же деле – сколько за каждой такой машиной умов, сердец, душ!

Еще Женя Липцин пишет в своих записках и о «коренных жителях БАМа», которые не завидуют людям с запада и совсем не жаждут уезажать из своих краев.

Когда «Субботовцы» выступали на БАМе, путеукладчик подошел к входным стрелкам станции Солони. Железная дорога, которой суждено стать жизненной школой для многих их сверстников, все дальше и дальше уходила в сторону от Ургала в сторону Комсомольска-на Амуре, в тайгу.

Ребята мне рассказывали впоследствии, что у них главным ощущением от БАМа осталось впечатление основательности, стойкости и серьезности. И в то же время – и это ясно особенно издали, из дому – БАМ это нечто такое вечно новое, такое вечное «начинание», что не случайно после знакомства остается ощущение движения – дороги, судеб, характеров.

«13 сентября.

… Сегодня в Хабаровске был заключительный вечер нашего агитпоезда. В городе это – событие, не пробиться к дверям. Награждали нас грамотами крайкома комсомола. Киношники, прощаясь с нами, кричали: «До свидания, дорогая «Неделька»!» (Так они нас прозвали.)

14 сентября.

С утра на аэродроме. Вылет задерживается. А как в Ленинград хочется! «Васильевский остров? Ты на месте?» (Это из нашего спектакля «Окна, улицы, подворотни».) И вот летим. И Гриша поет песни о БАМе которые мы споем в нашем новом, «бамовском» спектакле, — уже в сознании играем его!

Самолет,

самолет!

Какой полет над ночью,

над землей,

над облаком,

над тучей,

над дождем.

Мы летим!

Мы мчимся, обгоняя время,

оставив дом,

друзей.

Мы летим!

А там, внизу,

плывут навстречу нам леса

И черточки дорог –

как строки,

Которые напишем,

когда вернемся обратно».

Свой дневник «субботовцы» дописали уже в спектакле о поездке на БАМ. Это был какой-то необычный спектакль, в нем оживали впечатления, переполнявшие ребят после БАМа. Во всем спектакле чувствовалось прикосновение к чему-то настоящему, что останется в памяти навсегда, что вселило надежды, и тревогу, и веру.

Если коротко говорить – атмосфера, в которой живут «бамовцы», насыщена духовностью, нравственным здоровьем. Вот что вдохновило наших ребят. Но дело не только в том, что эта поездка породила новый спектакль, — вся, как говорится, жизнь, наша в «Субботе» осветилась по-новому.

На одной из станций ребят встретили словами: «Опять артисты, опять агитировать приехали?» А после спектакля на ребят смотрели совсем другими глазами – не отходили, спрашивали о Ленинграде, о «Субботе», о них самих. Решила все особая форма «театра общения». «Театрализованный круг», как нигде, оказался на месте, оправдал себя. Бамовцы с удовольствием выходили на площадку и, как полагалось «по закону» представления, вступали в разговор, брали гитару, пели свои песни. И всем было ясно, что мы – нужны…

После БАМа «Суббота» глубоко вздохнула: все-таки мы выбрали правильный путь. Мы не театр – мы театр-клуб, мы – за общение…

Но мы проверили не только наш художественный курс, но и нравственный – тоже, БАМ необычайно сплотил всех и одновременно выявил, где слабина в нашей дружеской цепочке, кто явно «выпадает» из круга. По-новому раскрылись ребята, и теперь они стараются держаться на «бамовском уровне» — безотказно обязательный Женя Липцин, одержимая Лена Кириллова, выдержанная Тамара Бабкина, принципиальная Аня Петрова, чуткий Володя кравцев, фанатично преданная коллективу Аля Романовская.

Я написал – «на бамовском уровне».

А что это для нас значит? Как бы это поточнее определить? Это, наверное, смена ракурса жизни, другой взгляд на происходящее вокруг. Это радостное ускорение темпа труда, творчества, это счастливое настроение, когда готов к самоотдаче – и бескорыстию. И, конечно, это чувство истинности и грандиозности самого масштаба созидания и особая теплота, взаимопонимание сердец, дающее необычную силу творцам-труженикам.

К нам и раньше шли письма – «расскажите о себе, о «Субботе», теперь такие письма приходят с БАМа.

И мы задумываемая, как сделать, чтобы и «Суббота» в Ленинграде, и хореографический клуб «Терпсихора» в Новосибирске, и московский Молодежный музыкальный клуб, и клуб «Амирани» в Тбилиси – все эти художественные молодежные объединения любителей оказались необходимыми молодежи, стали хорошими помощниками комсомола в строительстве молодежной культуры, досуга, творчесвта – строительстве на самом высоком уровне, на бамовском.

Наверное, наступает все-таки пора новых тенденций в молодежном клубном движении у нас – пора новой, своей эстетики и своих отношений с проблемой досуга молодежи.