В театре «Суббота» не так давно состоялась премьера, идеально вписывающаяся в его репертуар и полностью отвечающая духу этого места. Режиссер Андрей Сидельников обратил свой взор на пьесу выдающегося американского драматурга Теннесси Уильямса «Стеклянный зверинец» и сделал самостоятельное высказывание по ее мотивам. Получился тонкий невесомый спектакль под названием «Лицо сестры в сиянии стекла», проникнутый нотками тихой меланхолии, светлой печали и предсказуемой безысходности.

Семейные сложноустроенные перипетии лежат здесь в основе сюжета. Аманда только и делает, что живет воспоминаниями о яркой счастливой юности и стремится во что бы то ни стало выдать замуж дочь-хромоножку Лауру, ее сын Том работает на скучнейшей работе, пишет стихи и мечтает о лучшей доле. Сама же Лаура обитает в уютном коконе сладких грез, играет в свои достаточно взрослые годы с фигурками из стеклянного зверинца и бережно хранит в памяти свою одну-единственную влюбленность из школьных лет. Фигура отца в этой истории проходит пунктиром: он когда-то бросил семью и ни разу с той поры о ней не вспоминал. В материнском стремлении устроить судьбу своих детей все средства оказываются хороши, и вот на ужин уже приглашен приятель Тома Джим. Аманда строит грандиозные планы, делает огромную ставку на этот романтический вечер, призванный сблизить дочь и столь перспективного, по ее мнению, молодого человека. Но ничего хорошего из этой встречи ни для кого не выходит. Том теряет уважение своего коллеги, Аманда понимает, что шанс на брак для Лауры потерян, счастливые иллюзии Лауры с грохотом разбиваются, словно ее любимая фигурка из дорогого сердцу зверинца. А что же Джим? Он словно бы и не виноват ни в чем: у него своя жизнь, определенные виды на нее, четкие цели на будущее, впереди ожидается свадьба с возлюбленной. Лаура никаким образом не вписывается в это продуманное существование, ей попросту нет здесь места. Но ведь никто и не обещал непременную взаимность со стороны Джима — ее создала в своем воображении Аманда, зацикленная на идее пристойного брака для дочери.

Спектакль «Лицо сестры в сиянии стекла» в конечном счете — нежная, истинно по-стеклянному хрупкая и очень-очень, буквально до слез, грустная история. Здесь говорится о крайне важных вещах: тотальном непонимании внутри семьи, одиночестве в кругу формально самых близких, скрытой материнской тирании, а также о пресловутых благих намерениях, которыми, как известно, вымощена дорога в самый настоящий ад. Этот сюжет, с другой стороны, также и об эскапизме как попытке спрятаться от неприглядной болезненной реальности. Скрыться можно в кино или же в созерцании стеклянного зверинца под бесконечное прослушивание старомодной граммофонной музыки — лишь бы уменьшить неотвязную внутреннюю боль. Настоящая жизнь протекает в пушистых нежных мечтах, и совершенно не хочется снисходить до унылой повседневности в кругу таких же одинаковых людей. Хочется быть не как все. Но крушение иллюзий неизбежно, увы.

В этом спектакле крайне важна и тема женской судьбы, зачастую незавидной и весьма предсказуемой. Замужество как единственный шанс состояться и не умереть в одиночестве на задворках жизни — такое представление бытовало еще совсем недавно, альтернативное мнение по этому вопросу фактически не имело право на существование. Последствия такого отношения зачастую бывают весьма плачевны, и данная постановка отлично это иллюстрирует. Кроме того, тема женской неустроенности в целом, вне зависимости от возраста, раскрыта здесь очень хорошо. Брошенная мужем Аманда не может полноценно реализовать себя, не представляет своей жизни вне семейного уклада, тяготится несправедливым одиночеством.

Ключевая тема спектакля — каноническое противостояние мечтателей и реалистов, их яркое четкое противопоставление. Том рисует в своих фантазиях жизнь, далекую от неприглядной суровой повседневности, скрывается от нее же в полумраке кинотеатра, пишет стихи и словно бы отрезает себя этим от внешнего мира. Аманда живет ярким нарядным прошлым, также отгораживаясь от невеселых будничных дней, строит в своем воображении счастливую участь своих детей. Замыкается в разноцветном переливчатом мирке стеклянного зверинца и собственных грез Лаура, оберегая это локальное вместилище счастья. На их фоне Джим О’Коннор явно стоит особняком: он трезво смотрит на вещи, способен адекватно оценить себя и не впадать в неуместную мечтательность. У каждого из этих персонажей отдельная правда и личный способ прожить эту жизнь — какого-то условно верного/неверного варианта здесь не предусмотрено.

Сценографическое решение спектакля замечательно воплощает его идеи. Художник Николай Слободяник создал в постановке лишенное семейного уюта и теплоты пространство, населенное разноцветными фигурками тех самых животных из стеклянного зверинца, расположил в пространстве множество свечей, добавил блестящий штрих в виде серебристого диско-шара. Тут царствует мрачная неприветливая темнота, которую время от времени освещает то или иное яркое пятно. Предметы и люди кажутся здесь чужими друг другу, существуя в очевидной дисгармонии. Важным приемом спектакля становится живая видеосъемка (работа Максима Баскакова), выводящая лица артистов на крупный передний план, словно бы делая их персонажами столь любимого главным героем кинематографа, придавая происходящему своеобразный оттенок холодноватой черно-белой документальности.

Несомненный плюс спектакля — точные, продуманные актерские работы. Кристина Якунина попадает в нерв своей Аманды и выразительно создает ее образ. Виталий Гудков молчалив и задумчив в роли Тома. Джим О’Коннор, которого играет Сергей Кривулев, не лишен броского обаяния. Но особое внимание, безусловно, привлекает Виола Лобань. Актриса играет юную Лауру с каким-то совершенно удивительным выражением лица и внутренним светом.

В этой истории не будет счастливого исхода, да и какой-то высокой морали, честно говоря, тоже не будет. С главным героем останется лишь неотвязный сестринский образ и, судя по всему, неискоренимое чувство глубокой вины. Том покидает семью, чтобы попытаться строить свою жизнь самостоятельно, но получится ли это у него? Спектакль Андрея Сидельникова не дает четкого ответа на этот вопрос, предоставляя зрителю право досочинить историю, дополнить ее самостоятельно, поддаться глубокой вдумчивой рефлексии. Открытый финал предоставляет такую возможность, и публике лишь остается делать ставки.