Режиссерский интерес к Чехову не ослабевает даже спустя столетия, и пьесы Антона Павловича раз за разом обнаруживают свою неизменную актуальность. Их переиначивают, переосмысливают, перепрошивают – и все это ради обретения созвучных дню сегодняшнему идей и ощущений. Вот и в театре «Суббота» не так давно прикоснулись к хрестоматийной классике. Режиссер Татьяна Воронина обратилась к канонической пьесе «Три сестры», чтобы создать «почти комедию», а на деле же – наполненную внутренней болью и глухим отчаянием постановку. Работа получила название «Реникса» и получилась многоплановой, глубокой, взывающей к множественным размышлениям.

Итак, «Реникса» (она же при ином раскладе «чепуха») варьируется на тему чеховских «Трех сестер» свободно и со смыслом. Многое сохранено, немалое привнесено. Между драматургической первоосновой и актуальными нововведениями, между тем, сохранен продуманный баланс. Безусловно, чеховский дух здесь не утрачен. Перед нами хорошо уже знакомое скучное бесперспективное одиночество, гибнущие надежды, бытовая безысходность. Самые краткие вспышки чувств погаснут навсегда, самые чистые помыслы изгадятся до невозможности. Кажется, из такого вот предсказуемого разочарования и состоит жизнь большинства, и лишь немногие счастливо избегают столь неутешительной участи. Зло же в этой истории будет настолько незаметным и словно бы даже благостно-невинным, что когда оно окончательно получит власть и скомандует «Пли!», никто так ничего и не поймет в свой последний миг.

Кризис и распад – вот ключевые точки этой истории. Рушатся отношения между самыми-самыми близкими, семейное гнездо исподтишка разоряется, браки дают трещину, жизнь в общем и целом незаметно идет под откос. И ничего не изменить, хотя, казалось бы, нет никаких препятствий к этому. Но стечение обстоятельств, убийственная рутина, моральный долг, личные обязанности – вот все и погибло. Герои этой истории пребывают словно бы в сумрачном полусне, пограничном состоянии, тоскливом анабиозе, не имея никаких возможностей встряхнуться и взбодриться, поверить в себя, открыться новому и неизведанному. Упустит свою настоящую любовь в лице Вершинина Маша, зароется в будничных рабочих делах Ольга, не сбудутся светлые мечты Ирины. Их брат Андрей обманчиво примет брак с Наташей за подлинное счастье, барон Тузенбах так и вовсе поплатится жизнью.

Неужели нет здесь никого, кто мог бы назвать свою жизнь радостной? Ну, вот, скажем, старина Чебутыкин находит утешение в чтении газет и обсуждении новостей, не забывая попарить ноги. Неугомонный Василий Васильевич Соленый пытается привнести смысл в свою жизнь при помощи едких словечек и острых провокаций. Не по-военному мечтательный и кроткий Вершинин скрашивает собственное существование философскими рассуждениями. Няня Андрея, мудрая пожилая женщина, видит собственное предназначение в тихом верном служении дому Прозоровых. Не сразу проявляющая свое лицемерие Наташа, быть может, и впрямь счастлива как от своего нового положения, так и от легальной возможности проявлять в законном браке свой истинный властный характер. В каком-то смысле идеальна жизнь Машиного супруга Федора – типичного «человека в футляре», живущего в ограниченном кругу мыслей, идей и представлений. Через такую плотную кожуру не прорвется, кажется, никакая внешняя неприятность, и он надежно защищен от любых потрясений. Но все эти персонажи – такие же тихие жертвы общей серой тоски, и все их попытки бодриться, по большому счету, выглядят жалкими и глупыми.

Особняком тут стоит жена Вершинина, время от времени вклинивающаяся в общее повествование с обрывками случайных фраз, складывающихся в цельный монолог о самом главном. Именно благодаря ее замечаниям (иногда несколько наивным, иногда невероятно точным) мы получаем возможность посмотреть на всю эту историю под иным углом, задать себе ряд вопросов, переоценить те или иные события, происходящие с героями. Она как будто из другой жизни, где нет всех этих горьких бед, каждодневных проблем, пустой нелепой суеты. Она ближе к природе, свободе, чистой подлинной радости. Но, тем не менее, и жена Вершинина также не выглядит счастливой. Исключений здесь быть не может.

Сценографически многое отсылает в «Рениксе» к вокзалу как пункту судьбоносного назначения, точке исхода, перекрестку жизненных линий. Еще это идеальное место, чтобы ждать, ждать, ждать, прислушиваясь к шуршащим неразборчивым голосам. Именно вокзал дарит призрачную надежду на новую счастливую жизнь, но он же и с легкостью ее отбирает. Тут же  примостились и камеры хранения – ячейки для бесценных сокровищ вроде фотографий или новеньких разноцветных чулок. Кафельные стены в этой истории – своеобразные скрижали судьбы, календарь несбывшейся мечты, глобальный метатекст постановки, мелькающий спойлерами и цитирующий Егора Летова.

Замечательно проработаны в спектакле персонажи, и актеры воплощают заданные образы с подлинным мастерством. От Машиного мужа Федора в блестящем исполнении Максима Крупского просто физически скулы сводит – такой он здесь скучный зануда-формалист. Скромный романтик Вершинин в уютном свободном свитере и больших очках вызывает простое теплое сочувствие. Григорий Сергеенко играет его как человека искреннего, добродушного, но не до конца решительного. Его жена, как уже было сказано ранее, – формально второстепенный, но на деле крайне важный персонаж: выглядит городской сумасшедшей, а сама задается важнейшими вопросами мироздания. Софья Андреева мастерски делает из этой роли независимый бенефис с неизменной демонстрацией ярких вокальных данных. Все три сестры (Ольга – Марина Конюшко, Маша – Анна Васильева, Ирина – Валерия Ледовских) удивительным образом ни в чем не похожи друг на друга. Непосвященный и вовсе не обнаружил бы между ними заданного сюжетом родства. Но это никакой не минус, не провал, не слабый недостаток. Напротив, становится невероятно интересно за ними наблюдать во всех их взаимодействиях, видеть, как в каждой из сестер в тот или иной момент проявляется индивидуальность. Блестяще представлен Соленый (Владислав Демьяненко) – образцовый безупречный трикстер, задира в пушистой шубе, хам и сорванец, хулиган без барышни. Григорий Татаренко в роли Андрея Сергеевича Прозорова проявляет все грани своего персонажа: от светлых мечтаний и робкой влюбленности до внутреннего опустошения и глубочайшего разочарования в жизни. Дарья Агеева играет его невесту (а затем жену) Наташу с нотками стервозности, неприкрытого раздражения и затаенной усталости от всего происходящего. Иван Байкалов в роли Тузенбаха – наивный оптимист и заведомая жертва. Владимир Шабельников в образе Чебутыкина пересыпает речь прибаутками и с горькой иронией размышляет о вечном. Анастасия Резункова – няня Андрея – таскается с его тряпичной копией, выступает суфлером для любимого воспитанника, предпочитая отсидеться в тихом уголке.

Татьяна Воронина сделала спектакль многоголосный, многослойный, располагающий к глубинной рефлексии, подчеркивающий злободневность чеховского текста. Здесь есть попытка придать происходящему своего рода юмористическую форму, присвоив названию слово «чепуха», но усмешка эта прячет за собой боль и слезы. Финал предсказуемо не блещет оптимизмом. Более того, он прямо говорит о крахе всего сущего, о мировой катастрофе, о конце самой Вселенной. Так что уж горевать об одной отдельно взятой семье?