«Лёха». Ю. Поспелова.
Театр «Суббота».
Режиссер Андрей Сидельников, художник Мария Смирнова-Несвицкая

Пьеса Юлии Поспеловой — ритмизованный монолог, признание в любви внучки к деду. В спектакле театра «Суббота» авторский текст разложен на пять голосов — четыре женских и голос самого деда, которого мы сначала не видим, только слышим. После первой реплики — «Мой дед говорил…» — он сам встревает откуда-то из-за деревянной двери: «Что с меня взять — только анализы», — и хмыкает так энергично. Его интонация чуть корректирует лирически настроенных дам. Сразу ясно: реальный дед отличается от воспоминания.

Пьеса и так деда не идеализирует, стремится представить его нам откровенно, чтобы мы увидели
живого человека. Спектакль показывает нам деда (Анатолий Молотов): он заходит к себе в комнату, усаживается в кресло, вздыхает. Нас человек тридцать, и мы в большой комнате с двумя окнами, высокими потолками, где, кажется, до сих пор живут люди. Мы у него в гостях, в гостях у деда.

Спектакль играют в новом пространстве театра «2 этаж. Комната». Актрисы в черных одеждах расселись вокруг круглого стола, крутят безделушки в руках, как будто хотят найти в этих пыльных раритетах следы самого деда и находят… Разглядывая материальный мир, мы достраиваем историю, материализуем образ человека, жившего в квартире.

Художник Мария Смирнова-Несвицкая тщательно воссоздает быт: шкафы в наклеенных картинках из журнала «Работница», грязновато-мутные обои на стенах с ковриками значков и эскизами из детской художественной школы. Очевидно, не одно десятилетие было прожито в подобной окружающей среде. Тут какая-то кинематографическая точность, и ничего не нужно дорисовывать на хромакее. Что-то из этого мира было и у вас или вашего деда. Может быть, часы, громко тикающие в паузах, или трюмо, завешанное галстуками и заставленное фотографиями.
Текст — поэтический, белый стих, в нем больше ритма, чем рифмы. Рифма иногда пробивается в речи актрис, хотя в целом они из поэзии делают прозу, но насыщают ее именно что поэтическим — лирическим — узнаванием: о, это же стихи! Вначале — каждая фраза рубленая, произнесенная, как после точки, с новой строки, с нового абзаца. Все поэзия перекочевала в материальное. Хотя, казалось бы, что особо поэтического в этих линялых скатерках или вышарканных коврах, сразу двух, потому что одного большого не достать было? Но вот разглядываешь эту комнату, и видится она тебе, как сквозь дымку. Здесь все так же, как при нем: продавленные диваны, унылые гипюровые шторы. Сохранили специально, чтобы приходить и вспоминать деда и его не самую счастливую жизнь. Пытаться найти то удовольствие, с которым он жил, жарил чебуреки и ждал детей в гости, видел в их уже выросших телах все тех же семилеток с нежной кожей и детским
запахом.

У каждой из женщин с дедом связаны разные воспоминания. У дочери — жгучая обида, из-за которой она не позволила отцу быть счастливым в финале жизни. У другой — любовь.
«…На склоне дня
Взгляд твой искренний,
Взгляд твой пристальный
Нашел меня…»

Любовь накрыла деда внезапно, он не был готов ни объяснять ее, ни вообще о ней говорить, а только вслух повторять имя сына: «Лёхааа», — думая при этом «Любовь». Любовь. Любовь Иванна (Анна Васильева) — похоже, единственная возлюбленная, улыбчивая и мягкая — раскачивается в кресле, мечтательно и с любовью глядя на деда. Это вначале она выбрасывала его гвоздики в окно, но потом «оттаяла», и он катал ее весной на своей «копейке». «Жигули» первой модели — экспонат из той жизни, когда-то символ достатка и благополучия — стоит внизу и ждет своего хозяина, сверкая фарами. Стоит перед входом в парадную, обычную, сугубо питерскую. Спектакль растворен в повседневности так, что, входя в парадную (чтобы попасть на спектакль), ты и не думаешь, что это декорация. Машина настоящая, на ходу, дед ее неудачно припарковал или, наоборот, удачно, чтобы дождаться Любовь Иванну и ехать кататься.

И жена у него была, Зиночка (Татьяна Кондратьева), но с ней он жил и мучился; она сидит тут же, за столом, вертя в руках хрустальные салатники и рассказывая, как нелепо умерла, отравившись с подружками паленой водкой. Суровая женщина, привыкшая командовать в семье, сейчас выглядит озадаченной: как она могла так проколоться, умереть раньше него? Он был, по всей видимости, так себе мужем и никудышным отцом, но хорошим дедом, раз внучка вспоминает его, улыбаясь. А вот дочь Лидочка (Дарья Шиханова) явно не в восторге от отца, позволявшего матери наказывать дочь. Она встает, бросает быстрые взгляды на деда, рассказывая, как он выходил и закрывал за собой дверь, когда мать с ремнем шла к дочери.
Анатолий Молотов в роли деда вроде и не играет ничего намеренного, ничего специального: так, вздохнет счастливо и с легким сожалением — и образ готов. Немногословный, «легкий» человек, не гнавшийся за материальным и не сделавший ничего грандиозного, но умеющий проживать жизнь так, что завидно. Когда каждая минута насыщенная. И как актер это делает? А поди пойми! Встал, протанцевал чуток под «это не в лесах… это у тебя в глазах» и сел обратно, довольно пыхтя…
Собирая чемодан, дед хочет взять с собой чайный гриб, прозванный Францем, единственное живое существо. В пьесе он кладет его трясущееся тельце в чемодан. В спектакле дед разговаривает с банкой с грибом, отставляет ее в сторону. Обозначил одиночество — и достаточно. Режиссер удерживается на краю сентиментальности, не дает слезам течь. Хоть они и подступили близко.
Эх, мне б такого деда, «романтика хренова», как он сам о себе говорит. Чтоб так же в каждом его кряканье чувствовалось удовольствие от жизни, чтоб все его междометия проникали в тебя, как питательные соки, и оздоравливали, сообщая всему твоему организму что-то самое главное, например — способность влюбиться и радоваться этой своей любви. Или мечтать совершить то, чего никто никогда не совершал до 1961 года — полететь в космос.

Его мечту воплотил другой, и он поехал в Москву быть очевидцем встречи, увидеть улыбку первого космонавта. Опоздал, но увидел и возликовал. Теперь мы выглядываем из окна квартиры деда в этом, 2019 году и видим космонавта в оранжевом комбинезоне разминающимся на стадионе. Из проигрывателя несется «А мы летим орбитами, путями неизбитыми, прошит метеоритами простор…».

Что остается от спектакля — острое чувство потери близкого, счастье узнавания подробного материального мира и жизненность ситуации. Ну и всякие приятные мелочи — закипающий чайник на кухне, шелестение пластинки на проигрывателе «Аккорд», звуки радио с какой-то бесконечной театральной постановкой, перебиваемой музыкальными номерами.

Кажется, ничего яркого и выдающегося в судьбе Деда и не было, если не считать яркой вспышки чувства к Любови Ивановне. Да и та не оценила порыва, не ответила взаимностью, не подарила напоследок порцию запоздалого счастья. Как говорится, вот и жизнь прошла, а что там после нее, так и вовсе неизвестно. Но даже после смерти Деда его вроде бы заурядная биография оживает и расцветает в столь ярких и красочных рассказах близких ему людей. Почему все эти теплые слова со слезами на глазах только после ухода человека из жизни – вопрос отдельный, сложный и, увы, неоднозначный.

В «Лехе» особо, конечно, стоит отметить невесомую, легкую, но точную и умелую режиссуру и замечательную актерскую игру. Сама пьеса Юлии Поспеловой также заслуживает отдельных комплиментарных слов: вы, безусловно, насладитесь ее языком и образами, деталями. Описываемые здесь ситуации знакомы практически каждому, а значит, равнодушных среди зрителей не останется. А музыкальное сопровождение в лице Вячеслава Добрынина (вы узнаете эту его знаменитую пластинку из миллиона подобных!) и культового шлягера «Трава у дома» делает картину цельной. Самое главное – после этого спектакля непременно стоит позвонить своим бабушкам и дедушкам. Если они еще живы, конечно.

Комментарии к статье:
Андрей Кириллов (22 декабря 2019): Спектакль “милый”, камерный, “квартирник”. И текст “милый” (читал его задолго до просмотра). Живая “Копейка”, космонавт на стадионе, вряд ли добавляют каких-то смыслов и выражений. А вот что мне действительно понравилось в режиссуре и игре Деда-Молотова, так это проведенное через весь спектакль соотнесение планов: Дед и его женщины. Они связаны постоянно и не взаимодействуют буквально ни в одной точке. Сделано и сыграно это мастерски. Я бы еще отметил ансамбль спектакля.

Олег Калинка (25 декабря 2019): Непарадный портрет героя Нашего времени.
Спектакль Андрея Сидельникова «Лёха» предоставляет зрителю редкую возможность познакомиться с миром современной драматургии через творчество Юлии Поспеловой. Спектакль «Лёха» переносит нас в недалёкое прошлое, во вторую половину двадцатого века и открывает зрителю историю человека своего времени и объектом вдохновения для создания этого портрета выступает не исторический персонаж из учебников или известная личность, оказавшая влияние на эпоху. «Лёха» это портрет человека нашего времени и в его образе, каждый может узнать кого-то из своих друзей, родственников или знакомых.
История его жизни в спектакле не имеет линейно-биографический формат или каких-то фиксированных временных рамок и зритель здесь открывает её для себя постепенно. Этот процесс начинается через погружение в атмосферу того времени и этом воплощении «Лёха» – это атмосферный спектакль. Зритель вдыхает атмосферу времени практически сразу в сценическом пространстве спектакля и это пространство начинается за рамками сцены и начинается до начала спектакля. В нём зритель совершает импровизированное путешествие во времени, перешагну порог обыкновенной квартиры, где мог жить герой спектакля. Это квартира игровое пространство или сцена спектакля «Лёха», где материализуется особая аура эпохи и атмосфера ежедневной жизни персонажа создана в деталях благодаря обстановке и различным артефактом времени. Реалистичность сценической инсталляции придаёт элемент аутентичности действию и в этой атмосфере времени возникает силуэт героя, человека, живущего квартире, в окружении вещей и артефактами, играющими важную роль в его жизни. История его жизни звучит из уст женщин в чёрном, но их слова не биография в хронологическом порядке, её фрагменты – это маленькие почти семейные истории и наблюдения воспоминания близких. Они мимолётно возникают из глубин памяти, где они бережно собираются в течении жизни.

Эти маленькие эпизоды большой человеческой жизни очень колоритны и ярки, в них есть комичность и трагичность человеческой жизни. Во многом они подобны маленьким фрагментам большого мозаичного панно-картина человеческой жизни. На этом полотне в ярких красках экспрессии его жизни запечатлены образы родных и друзей, людей, окружавших его, и события, повлиявших на его жизнь. Этот приём позволяет раскрыть образ этого человека и создать многомерную картину человеческой индивидуальности и трагедию его жизни. Персонаж спектакля «Лёха», человек, чья жизнь пролегала через суровые военные и послевоенные времена, тяготы и мучения, но они не главный фокус сюжета, эти испытания его жизни контурно обозначены, но при этом они очевидны каждому и история его жизни – это оптимистическая трагедия и ода сильному человеку, стоически приносящему превратности жизни. В спектакле он человек, пытающийся жить полной грудью и радоваться жизни в полном объеме, он наполнял её мечтами и надеждами и здесь он сильный человек, живущий вопреки всем испытаниям выпавших ему по воле судьбы. Спектакль Андрея Сидельникова предоставляет нам всем прекрасную возможность пройти урок человечности человеколюбия, «Лёха» даёт нам возможность для безграничной рефлексии, взглянуть на людей вокруг нас и осмыслить бесценность человеческой жизни. Он позволяет нам, кинув взор вокруг и внимательно вглядевшись увидеть таких же героев нашего времени похожих на персонажа спектакля «Лёха».