В ТЕАТРЕ «СУББОТА» ПРЕДСТАВИЛИ «РЕВИЗОРА» КАК СОВРЕМЕННОЕ ПРОЧТЕНИЕ ГОГОЛЯ

Автор сценической композиции и постановки Андрей Сидельников призвал на помощь команду единомышленников – сценографа Николая Слободяника, хорео­графа Ирину Ляховскую, музыкаль­ного оформителя Анатолия Гонье – и перенес действие в наши дни. Прием известный и даже затертый, но только не в данном конкретном случае.

Версия «Субботы» оставляет гоголевский сюжет о нерадивых чиновниках, у которых от страха глаза велики, узнаваемым, универсальным и метафоричным. Но вместе с тем спектаклю за его ухарские замашки и способность пробить эмоциональную броню даже самых ярых приверженцев классики подходят такие эпитеты, как «лихой» или «дерзкий».

Изумленной публике отведена роль… журналистов в мизансцене пресс-конференции, незаметно переходящей в типичное совещание чиновничьего аппарата, за которым зритель наблюдает как за реалити-шоу. Городничий, судья, попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, уездный лекарь и почтмейстер при входе сдают мобильные телефоны секретарю и рассаживаются в президиуме лицом к залу. Перед каждым спикером – табличка с именем, над головами по обе стороны условной рампы – плазменные экраны. Знаменитую первую реплику пьесы «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие» городничий (Максим Крупский) произносит в микрофон наподобие вступительного слова на брифинге: с кислой миной, но с чувством собственной важности.

На экранах в ответ на тревожную весть появляются диаграммы курса доллара и фрагменты экстренных выпусков новостей. Пересказ вещего сна городничего о крысах идет доверительным монологом, имитирующим ответ на вопрос представителей прессы. Секретарь раздает спикерам копии письма, полученного от друга Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского. Каждое слово городничего услужливо конспектируют. Судья Ляпкин-Тяпкин (Анатолий Молотов) ретиво рассуждает о судьбах родины. «Почтой России» именует себя и свою профессиональную деятельность почтмейстер Шпекин (Владимир Абрамов). Образцы колпаков для больных в богоугодных заведениях выдают в пластиковых пакетах, пока речь держит Земляника (Владимир Шабельников). И так далее, и тому подобное.

Ради актуализации к тексту Гоголя добавлена изрядная доля отсебятины – как в репликах, так и в режиссуре: упоминают, например, котлован под «стадион, который много лет строится», метафорически изображают незавидную участь проштрафившегося Земляники, «скармливая» табличку с его именем офисному измельчителю бумаги, а многие фразы из первоисточника превращаются в телевизионные штампы. Здесь Бобчинский и Добчинский (Григорий Сергеенко и Иван Байкалов) – сладкая парочка телеведущих. «Чрезвычайное происшествие. Неожиданное известие» – это название их авторской передачи на некоем телеканале «Э» (от слова «Эксклюзив») с многообещающими подводками «Эксклюзив с Петрами Ивановичами» и «Мы всегда где-то рядом».

Они, похожие как близнецы и неизменно одинаково одетые (в черных ли костюмах и белых сникерсах, в майках ли с принтами в виде чудаковатых братьев-близнецов Труляля и Траляля), сидят перед камерами «в прямом эфире» и хором тянут свое «Э-э-э! сказали мы с Петром Ивановичем». Они же снимают заказную программу «Добрые дела с губернатором». А раздвижные панели в телестудии, они же – пресс-центр и стены в доме городничего, украшены принтами «Гоголь Ревизор»: так обычно выглядят логотипы спонсоров и партнеров.

Лирическое отступление про птицу-тройку и куда-то несущуюся Русь, позаимствованное Сидельниковым из «Мертвых душ», вложено в уста тренера по сайклу, чтобы подбадривать жену и дочь городничего (Екатерина Рудакова и Валентина Лебедева), что крутят педали велотренажера. Тем временем оголодавшие Хлестаков и слуга его Осип (Владислав Демьяненко и Артем Лисач) в гостинице заняты поеданием дешевого супа быстрого приготовления и мечтами о блюдах сети ресторанов русской кухни.

Кульминацией становится сцена представления Хлестакова высшему свету уездного города N. Решена она в том же формате пресс-конференции. Чиновник из Петербурга появляется под шлягер «Никого не жалко, никого»: черный цилиндр, кафтан с принтом, белое жабо на голое тело, пестрые шорты, манерная брошка, модные кроссовки. Вальяжное знакомство с Анной Андреевной и Марьей Антоновной проходит под фонограмму «Выпьем за любовь» у барной стойки с шестом: Иван Александрович изволит мешать коктейли, танцевать на столах и кувыркаться под аплодисменты собравшихся. Соблазнение обеих дам («Какой пассаж!») происходит в душевой кабинке. И аттракционом совсем уж невиданной пошлости становится бомбический хит, написанный Хлестаковым, который подобострастно подхватывает чиновничий хор – и пускается в пляс. Это сыграно очень смешно, до истерики, как и сцена взяток, в финале которой ревизор выносит добычу в коробке из-под ксерокса.

Во всей этой экзальтации главное – не забыть, что над ­собой смеемся…