Откуда приходит любовь и что с ней надо делать, что такое настоящий подвиг и стоит ли считать безумцем того, кто обезумел от любви, решали артисты театра «Суббота» 18 ноября на премьере спектакля «Еще один поход хитроумного идальго Дон Кихота Ламанческого и его верного оруженосца Санчо Панса, а также их старых и новых знакомых в ожидании конца известных времен, или просто Дон Кихот». Режиссер Кирилл Люкевич создал ироничную, абсурдную постановку, в которой условно всё, и всё подвергается сомнению: безумие и норма, естественность и игра, религия и вера, философия и духовность, время и пространство, современный театр и замысел, жажда славы и героизм.

По задумке режиссера зрители попадают в параллельную вселенную, внешне очень похожую на детскую книжку с яркими иллюстрациями и выдвижными картинками. На фоне зеленых полей двигаются овечки и осел, а Дон Кихот и Санчо решают экзистенциальные вопросы в девяти главах. Рассказчиком истории или своеобразным «мастером» этого воображаемого мира выступает глашатай, которого сыграл Иван Байкалов. Ему удалось воплотить многогранный образ. Глашатай — бог и дьявол этого мира, способный поставить время на паузу или закончить любую историю по своей воле. Он же — менестрель, лектор, искусствовед, критик, философ, стендап-комик, умеющий не только текстом, но и живой мимикой, изменениями тембра, горящим взглядом заставлять себя слушать. Зрители волей-неволей начинают отвечать, комментировать, подпевать, смеяться, задумываться в тех местах, где глашатай своей длинной указкой, словно дирижер, показывает им, что это нужно делать.

Главный персонаж спектакля также совсем не прост. Александр Лушин показал, как минимум, четырех Дон Кихотов. Первый — обманщик, безумец и фантазер, мечтающий снять заклятие, которое лежит на Дульсинее и на всем этом мире. Второй — разочарованный, уставший, сломленный человек, страдающий от горького дара видеть неземную красоту. Третий — жесткий, агрессивный, сильный герой, бьющий словом и показывающий «символ правды — средний палец», читающий рэп и побеждающий львов, сколько бы раз они ни возвращались. А четвертый — мудрец, познавший, что нет смысла бояться, потому что «если это ваш путь, вы его пройдете».

Санчо (Владислав Демьяненко) — антипод рыцаря. Когда Дон Кихот рвется в бой и уверяет оруженосца, что «в жизни всегда есть место подвигу», тот не двигается с места и твердит, что «на земле есть место только земному». Его не манят путешествия и великие дела, потому что дома есть семья, а Дон Кихот ему и так давно задолжал. Но, несмотря на все его сопротивление и упрямство, их тандем нерушим ни в реальности, ни во сне. Дон Кихот и Санчо, как единое целое, дополняют друг друга, а также служат друг для друга опорой.

Дульсинея (Анастасия Полянская) — это двуликая женщина-богиня. Она может быть простой девушкой с гудящими ногами и коровами, за которыми нужно ухаживать, а может быть воплощением идеала, который так прекрасен в своей красоте, невинности и даре возбуждать любовь, что жестокие великаны обязаны принести ее в жертву. Их гигантские, шарообразные, непропорциональные тела словно слеплены с древних африканских «Венер». Из великанов (Марина Конюшко и Григорий Татаренко) получилась жуткая пара импульсивных, отвергающих, ненасытных родителей-«хроносов», способных поглотить и уничтожить все живое и прекрасное, включая собственного ребенка или божественное воплощение красоты.

На их фоне особенно хрупкой, соблазнительной и нежной кажется Доротея (Валерия Ледовских). Как и Дон Кихот, эта стройная полуобнаженная девушка живет в своих фантазиях: ее выбор — верить, что она принцесса и в одиночестве идти в свое королевство Микомикон — сказочное место, где все понимают, что человека, который сейчас находится рядом с тобой, может не стать в любой момент, а это значит, что его нужно любить.

Она, по сути, представляет собой женское воплощение Дон Кихота, который уверен, что настоящие подвиги — это восхвалять женщину и быть способным на великую любовь. Именно поэтому он проигрывает в битве Рыцарю зеркал (Григорий Сергеенко) и одновременно выигрывает, потому что им, на самом деле, не за что сражаться. В то время, как Рыцарь зеркал хочет, чтоб его признали величайшим рыцарем, уверен, что вершит историю, а попутно рекламирует шлёпанцы, Дон Кихот уже давно избавился от доспехов и любуется садом камней.

На вопрос «Что вы отражаете?» Рыцарь зеркал уверенно отвечает: «общественное мнение», за что в итоге получает звездой по голове. Его жажда популярности, как и другие мнимые ценности, подвергаются в спектакле жесткой иронии.

«Дон Кихот» в Субботе — это послесловие или сиквел к и без того довольно пародийному сюжету Сервантеса. Только в пьесе Настасьи Федоровой смеяться можно уже не только над рыцарскими идеалами и новеллами, а над тем, что актуально сегодня. Например, над тем, как инквизиторы, словно опытные коучи со сцены, продают индульгенции или над меняющимися слоганами на билборде, вроде «Посади сына, вырасти ветку, построй империю». Анималистические аллегории создают ощущения абсурдности происходящего: блеющая овца, как образ бога, и шокирует, и провоцирует, но, все-таки, самым пронзительным моментом можно считать философский диалог с анекдотами осла и лошади. Это юмор нового порядка: «пелевинского», постмодернистского и одновременно бытового, простонародного.

Основной вопрос постановки: возможно, наступило новое время, а, возможно, все, включая прошлое, настоящее и будущее, происходит в один миг, длящийся вечность. И при этом невозможно понять, чего ждут Дон Кихот и Санчо, сидя на автобусной остановке с виселицей неподалеку от скелета, повешенного на билборде. Пока глашатай рассказывает о Судном дне «с помощью сюжетов и символов», все собравшиеся на эти три с половиной часа вместе, кажется, окончательно теряют желание судить кого бы то ни было за что бы то ни было. И если это не новое понимание этого мира, тогда что?