Театр «Суббота», который в этом сезоне празднует 50-летие, посвятил свежую премьеру «Наш городок» памяти своего основателя и художественного руководителя Юрия Смирнова-Несвицкого, формировавшего прообраз особенных отношений актера и роли, театра и жизни.

В спектакле по одноименной пьесе Торнтона Уайлдера 1938 года (за нее знаменитый американский прозаик и драматург получил Пулитцеровскую премию) режиссер Александр Кузин скрупулезно следует авторским ремаркам. Указано «спектакль в спектакле», и рассказ о городке и его обитателях, о постановке и ее логике ведет артист Андрей Гульнев, отмеченный в списке действующих лиц как Помощник режиссера.

Написано «почти без декораций», и художник Эмиль Капелюш, обычно масштабный и оригинальный сценограф,
превосходит самого себя в смысле несвойственной ему сдержанности и лаконичности в организации пространства.

Буквально из ничего по краям сцены возникают обжитые дома, а посередке — церковь, где проходят вдохновенные спевки хора, или кладбище, на котором покоятся усопшие американцы-провинциалы. Перо драматурга выхватывает дюжину лет, полных событий обыденных и ярких, счастливых и печальных: сцены из жизни семейств Гиббс и Уэбб и их соседей. Это пьеса ни о чем — и обо всем. В ней всего несколько эпизодов, приключившихся с добропорядочными обывателями штата Нью-Гэмпшир в начале двадцатого века — и в то же время речь о том, как и чем живем мы с вами здесь и сейчас.

Художник по свету Евгений Ганзбург за счет выверенной цветовой палитры софитов и направления их лучей выводит невесомые настроенческие мизансцены, задает тональность существованию в горе и в радости, в богатстве и в бедности. Художественному и световому оформлению вторят лиричные музыкальные композиции Николая Морозова, и действие исподволь растворяется в воздухе, которым дышат персонажи, и в стройных аккордах, которые берут хористы, коими являются здесь почти все действующие лица и исполнители.

Эффект сопричастности создается путем едва уловимых перестановок серых лестниц-табуретов разного роста (вместо спинки — библиотечный шест-поручень, становящийся однажды могильным крестом), рождается из гулкого треньканья тросов-струн, натянутых частоколом чуть наискосок, легкого стука каблучков барышень и дам, звонка велосипеда мальчика-почтальона, и усиливается ненавязчивым присутствием рассказчика за старинным бюро-конторкой.

Простые вещи и важные темы: первая любовь, робкая и трепетная, и любовь зрелая, выстраданная и мудрая; томительное одиночество среди людей; нелепость случайной гибели; душащая неизбежность конца и умение смиренно принять его; скоротечность бытия в суете ежедневной рутины…

Голос у спектакля тихий, но сильный. Актеры общаются с публикой обыденно, просто, доверчиво. И неспешная, подробная игра их отсылает к искренности кинокартин 1960-70-х годов, где в кажущихся бесконечными разговорах героев, в антураже обманчивой тривиальности было предостаточно смысла. Этим и славна специфическая манера театра Смирнова-Несвицкого — условно-документальная и при этом неизменно деликатная и высокохудожественная.