В память о своем основателе Юрии Александровиче Смирнове-Несвицком театр «Суббота» выпустил премьеру – спектакль-концерт «Прощания не будет…».

Первоначально это был, как все думали, одноразовый вечер памяти, посвященный 90-летию уникального подвижника, театроведа и критика, подготовленный к 23 февраля 2022 года. Задумка Татьяны Кондратьевой, успешно воплощенная в реальность на подмостках «Субботы» Владимиром Абрамовым и Марией Смирновой-Несвицкой, не только сорвала бурные аплодисменты на паре-тройке юбилейных показов, но и породила множество слухов, которыми, как известно, земля полнится. Переполнение слухами театральных и околотеатральных кругов Петербурга, жаждущих увидеть концерт, тут же ставший легендой, подтолкнуло творцов отнестись к делу серьезнее. И после неполных трех месяцев шлифовки спектакль-концерт, ставший одновременно живым воспоминанием для знавших и хрестоматийным рассказом об отце-основателе для лично не видевших, вошел в репертуар театра «Суббота».

Анализировать премьеру весьма затруднительно. Ну, как вы будете анализировать нежность? Особенно нежность специфическую, ныне не популярную. Времена, в которых самовыражение господствует над уважением и благодарностью, не способствуют сохранению памяти. Даже о родителях. Причем как доброй, так и недоброй памяти. Назовите мне хотя бы один театр из долгоживущих, который не то, чтобы держал в репертуаре спектакль о своем основателе, а хотя бы незлым тихим словом в своем творчестве, или около него, регулярно вспоминал мастодонта, его породившего… Вот никак на ум что-то ничего не приходит! А «Суббота» вспоминает своего патриарха, да еще и с той самой непопулярной сегодня искренней нежностью, да с неубывающим и нескрываемым уважением. Традиции, заложенные ЮА, соблюдаются безукоризненно: от формы спектакля и набора действующих лиц до порождаемого ими настроения-состояния. Не обходится дело и без субботовского оркестрика в составе Виктора Кренделева, Сергея Линькова, Элины Тимковской и Марии Коносовой, лихо исполняющего памятные песни эпохи развитого социализма (ну, и чуть более ранние). Тексты спектакля – сплошь дневниковые записи ЮА. Вот он школу оканчивает, вот едет из Киева поступать в институт в «город пиковых дам», вот борется на периферии со своим первым редактором или получает тираж знаменитой книги о Вахтангове… Годы мелькают один за другим, порой путают свой порядок, но в дневниках великих важна не календарная логика, а полет мысли. И этого полета, как ни крути, ни у ЮА, ни у наследующей ему «Субботы» не отнять. По сцене словно солнечные зайчики мелькают: фирменный цвет «Субботы» — желтый — отражен в разных элементах костюма каждого присутствующего на площадке артиста. А занято в спектакле, ни много ни мало, порядка трех десятков человек. Повсеместны портреты ЮА разных возрастов. Какие-то мелькают на экране, какие-то, закрепленные на мольбертах, важно присутствуют в течение всего действия. Эпицентр этого творческого землетрясения памяти – стол, на котором стоит знаменитая машинка, рядом с ней кипа листов с текстом и пепельница с вечно непотушенной сигаретой… «Нас не оставляет чувство, что ЮА где-то неподалеку…» Не поверите, и нас, зрителей, теперь не оставляет то же чувство. Одно только не радует, что «мир, спасая себя, уничтожает, в первую очередь, человеческую культуру». Как в воду ЮА глядел. Но в его «Субботе» эту культуру берегут. Особенно культуру человеческих отношений. Она «галочками» к юбилеям не исчерпывается.